Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ X

И. А. Полякова

ФИЛОСОФИЯ СИНТЕТИЗМА В. Н. КАРПОВА -
СТРАНИЦА В ИСТОРИИ РУССКОГО ПЛАТОНИЗМА*

Василий Николаевич Карпов (1798-1867), в течение многих лет преподававший в Петербургской духовной академии философские дисциплины: логику, психологию, историю философии, известен русскому читателю как переводчик Платона. Однако ни в дореволюционных, ни в современных исследованиях не представлен Карпов как историк философии.

Историко-философские взгляды Карпова нашли свое выражение во «Введении в философию» (1841), а также в ряде статей, среди которых «Взгляд на движение философии в мире христианском и на причины различных ее направлений» (1856), «Взгляд на новейший германский рационализм» (1859), «Философский рационализм нашего времени» (1860), «Система философского рационализма или наукоучение Фихте» (1866), в предисловиях к «истории философии древних времен» Г. Риттера и первому изданию сочинений Платона. Подробный историко-философский комментарий содержат многочисленные сноски в его работе «Систематическое изложение логики» (1856), которую В.С.Соловьев назвал «русской» и «оригинальной». К сожалению, лекции Карпова по истории философии не были изданы.

Общее представление о них мы можем составить лишь по конспектам и воспоминаниям слушателей.

В системе духовно-академического образования первой половины XIX в. история философии занимала особое место среди философских дисциплин, представляя собой пространство диалога философии, богословия и словесности. Творчество Карпова интересно, прежде всего, именно тем, что он выступает как переводчик, историк философии, богослов и философ, пытающийся создать собственное учение.

Специфика историко-философского интереса в рассматриваемое время, решение вопроса об отношении к западной философской традиции определялись, прежде всего, задачей построения национальной философии, уяснением ее принципов и характерных черт. Эта задача становится одной из важнейших методологических проблем в историко-философских исследованиях в духовных академиях XIX в. «Всякий народ, вступающий на поприще философии, сначала должен изучить в связи идеи поколений предшествующих», — пишет Карпов, — «тогда сама собою определится точка его стояния». Возникновение оригинальной философии в России, полагает он, может состояться лишь путем прививки к «генеалогическому древу философии» своего образа мыслей.

Для достижения этой цели недостаточно простого изучения фактов. История философии должна представить не бессвязное собрание философских идей и даже не исследование отдельных философских систем, а одну многовековую, стройную, органически развившуюся систему. В таком случае усвоение историко-философского опыта позволит преодолеть рассеянность и отрывочность философских сведений в литературе, приносящих больше вреда, чем пользы.

Очевидно, что ключевыми фигурами в истории философии для Карпова являются Платон и Кант. Как утверждают современники Василия Николаевича, он начал свое философствование под влиянием Канта, но, не полюбив его теории нравственного долга, обратился к «древнему» Платону, который с тех пор сделался его любимым философом.

К кантовскому учению восходила популярная во времена. Карпова гегелевская система философии, которую Василий Николаевич рассматривает как нравственную болезнь времени. Чтобы понять причины бесплодия современной философии, полагает он, необходимо рассмотреть философский рационализм сначала в его основаниях (Кант), затем в научной форме (Фихте), в пантеистической философии (Шеллинг), и наконец в диалектическом формализме (Гегель).

Критика Канта у Карпова определяется прежде всего религиозно-нравственной установкой: идеей особенного значения нравственно практического по сравнению с теоретическим. По мнению Карпова, Кант лишил самостоятельности важнейшую способность души — нравственное чувство, объясняя все его проявления либо из законов органической природы человека, либо из взаимоотношения его познавательных способностей. Он объявляет ложным представление Канта об идее бытия как о логическом начале соединения понятий, отмечая, что в таком значении идея не может иметь никакого содержания и ничем не ограничивается. Иное, отличное от кантовского, понимание идеи Карпов черпает у Платона.

Для Карпова учение Платона — вневременнной канон философии как таковой, «математический отчет в религиозных и нравственных помыслах всего человечества». Именно у Платона он находит ту особенность, которая позволяет отделить философствование как собрание мнений или случайное столкновение мыслей от настоящей философии. Философствование превращается в философию лишь в том случае, если оно есть выражение одной постоянно действующей идеи о мире и жизни. В философии Платона присутствует такое единство идеи и стройная система природы в развитии этой идеи в одно целое.

Уместно вспомнить о том, что история философии в духовных академиях, выполняла и апологетическую функцию. Карпов часто проводит параллели между платоновским учением о Боге, душе и нравственной деятельности и соответствующими местами из Священного писания и христианской письменности. В этом отношении показательны его рассуждения об идее блага в «Тимее», а также комментарии к «Пиру» и «Федру», где платоновское понимание любви сближается с христианским.

Отмечая зависимость философских взглядов от господствующего духа времени и страны, и в особенности от религиозных убеждений, Карпов подчеркивает, что философия во все времена возникала из недр религии. И если учение Канта уходит своими корнями в историю реформации, а значение Канта для философии сопоставимо со значением Лютера для религиозной жизни, то Платон может служить своеобразным введением в святоотеческое умозрение.

Опираясь на Платона, Карпов строит свою метафизику, в которой он последовательно антропологичен: человек бытийно располагается между Духом (Богом) и природой. Соединение в человеке разнородных элементов бытия выступает основанием для его нравственного закона, совершенство которого предполагает гармонию этих двух начал в человеческом сознании об осознании. Поэтому свое учение Карпов именует синтетизмом. Согласно его определению, синтетизм — такая система философии, которая рассматривает знание и бытие, идеальное и реальное в нераздельном и коренном существовании их, а не выводит одно из другого.

Форму платоновского диалога Карпов использовал и в своей педагогической деятельности. Как вспоминает один из слушателей, лекции его отличались живым изложением и полным отсутствием педантичной сухости, часто имели беседы учителя с учениками, похожие на те, которые представил Платон в своих произведениях.

Карпов поднимает одну из важнейших впоследствии тем русской истории философии: учения Платона и Канта как определяющие моменты в развитии философской мысли. Как известно, П. Д. Юркевич считал философские учения Платона и Канта фундаментом общеевропейской мысли, полагая, что истина учения Канта об опыте возможна только вследствие истины Платона о разуме. Огромное значение анализу философских взглядов обоих мыслителей придавали Ф.А. Голубинский, В.Д.Кудрявцев-Платонов, B.C.Соловьев. Философия Канта занимала наряду с учением Платона одно из центральных мест в философском творчестве П. А. Флоренского. Его работа «Космологические антиномии Иммануила Канта» (1909) представляет собой лекцию, где с именами Платона и Канта связываются не только различные эпохи, но и основные «водоразделы мысли» противоположных типов мировоззрения.


Полякова Ирина Алексеевна - канд. филос. наук, доц. кафедры философии и культурологии Калининградского государственного технического университета

*Исследование осуществлено при финансовой поддержке Российского Гуманитарного научного фонда, грант №02-03-18228а

© СМУ, 2007 г.

НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ