|
|
Левченко Е. В., д. филос. н.,
вед. специалист, Поволжский институт управления им. П. А. Столыпина
Предлагаемая статья актуализирует теорию
фундаментальных форм государственности, поскольку самодостаточность и аксиологическая
явленность социокультурной парадигмы государства немыслимы без концептуализации
нравственных интенций социума. Гегелевская философия истории как олицетворенное
предначертание природы идеального государства и ныне не утратила своей актуальности,
оставаясь воплощением «мудрого» диалогизма между тройственностью
персонифицированной символизации державности (антропологическая субстанция –
человек – гражданин. – Прим. авт.) и, собственно, государством
как цивилизационным «интерьером» человеческого бытия. Однако, непревзойденной
моделью философского «эйдоса» о сущности государства и идеальном
естестве гражданственности по-прежнему остаются платоновские суждения. Гегель, в данном
случае, остается «примерным» традиционалистом, изыскав для своих идей возвышенное
и неколебимое право явиться камертоном не только немецкой идеалистической
философии, русской философии серебряного века, но и публицистической мысли
России рубежа 19–20 веков, в частности, трудов А. Ф. Кони и Ф. Т. Грановского.
Человек – История – Цивилизация –
символическая триада государственности, метафоризирующая многовековую
историографию историко-философской и филологической мысли. «Я» как
местоименная форма персонологизации «разумного историзма» (авт. термин. – Е.Л.)
является «одноименным» выражением (в буквальном и метафорическом
смыслах. – Прим. авт.) субъективированной ипостаси цивилизации и культуры
как антиномичной дилеммы искомой гармонии идеального государства. Таким
образом, прецедент синхронизированной диахронии преобразуется тройственной
модальностью. Итак, феномен самодостоверности как ноуменальная самоочевидность
диалогически трансформируется в образ нравственного и духовного
гражданина – метаморфоза интеллектуальной духовности, обретающейся в субстанции
нравственного государства как прообразе античной «утопии», отраженной «бликами»
сакральных мыслей Платона. Историзм духа, самотождественный его нравственной
достоверности, таит в себе двойственность антиподности как олицетворенную
метафору антиномии цивилизации и культуры – антиномии, проявляющейся
во взаимодействии индивидуальностей (в контексте нашей статьи –
граждан государства, обладающего «идеальными началами», по Платону). «Я»
появляется на втором этапе исторического развития духа потому, что внутренние
духовные противоречия разрывают простоту непосредственной нравственной
субстанции, и самость теряет непосредственное с ней единство. Дух
отчуждается от самости, индивид превращается в отрицательное единство,
обретая собственное «Я». Отчуждение предстает как вектор духовного движения
индивида. Другой вектор выражается в стремлении заполнить содержанием
пустую форму: «Я есмь», что в идеале представляет собой систему знаний,
в которой индивид осознает два общезначимых момента – государственную
власть как родовую форму социальности (хорошее) и ее индивидуальную форму –
богатство (дурное). Речь идет о ценностном понимании мира. Первый момент выражает
разумность, целокупное единство индивида, субъективности и объективности;
второй – единичность собственности как воплощенный эгоцентризм социальности,
то бишь, материального бытия личности и, вместе с тем, разумную ипостась
социализации индивидуума.
Достойный финал диалектической слиянности
субъективного и объективного – рождение
гражданского общества как эксплицитная метафора траектории философии истории,
по Гегелю. Гражданское общество – сравнительно недавняя общность
индивидов, существующих в пространстве богатства и отчуждения. Единство
такой общности скрепляется прагматически идеей полезности. Реалии политического
господства придают гегелевской концепции власти особое значение.
Фундаментальность нравственной государственной политики – монолит властности –
залог духовного возрождения индивидуальности – идеального гражданина
духовного государства в его имманентном возрождении.
По Гегелю, в защите индивидуальных
интересов государство выступает как единственная объективная сила, а политическая
воля становится основой ценностно-практического отношения к такой
объективности. В этой связи важной составляющей благоденственного
политического устройства является единство индивидуального и общественного
самосознания людей. Таким образом, гражданское общество как идеальная модель
нравственного государства есть субъективность, трансцендированная в феноменальную
реальность, ибо нравственные постулаты человека духовного есть аксиологическая подоснова
социального благоденствия.
|
|
