НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
МАТЕРИАЛЫ 2-Й ЛЕТНЕЙ МОЛОДЕЖНОЙ НАУЧНОЙ ШКОЛЫ с. 28
М. В. Николаева
ПОЯВЛЕНИЕ ФИЛОСОФИИ В КАЧЕСТВЕ "ГРЕЧЕСКОЙ"
Предпосылка историчности философии подпадает под аристотелевское "сущее
сказывается многозначно", и поскольку мы рассматриваем философию не саму по
себе, а как сущую - "греческую" - ее появление также не является однозначным
ни по степени укорененности в народе, ни по длительности и пределам процесса, ни по
соотношению причин с условиями. При выборе масштаба появления "сущей"
философии мы находимся вне реальных событий - в сплетении переосмысляемых
связей герменевтического пространства, где все философские концепции истории
философии не менее многозначны.
Появление, если попытаться зафиксировать понятийную систему координат
между философией и "греческой" философией, есть не одноразовый акт мысли, но
процесс, ибо речь идет не о первом философе, но об определенной традиции. Иногда в
совокупности внешние условия философствования называют наличием досуга, хотя
лишь отрешенность от мира освобождает время для мышления не о действии, а о
мышлении, т. е. только философ способен создать для себя "свободное время", что
относится также и к "свободному месту" - свободному от любой "Греции".
Наибольшую слитность исторического процесса с развитием мышления
демонстрирует история философии Гегеля: "у данного народа появляется
определенная философия"[1]. Однако он допускает перестановки
преемственности в появлении тезисов: "не в своем времени" оказываются
Анаксимен, Гераклит, Эмпедокл и Анаксагор. Рамки "появления" философии также
могут включать либо предания о семи мудрецах, либо переход от натурфилософии к
философии сознания, либо период от Фалеса до Анаксагора (весь путь, который
философия проделывает в понимании всеобщего от "воды" до "разума", а
параллельно - из греческих колоний в Афины).
Если для Гегеля мышление Сократа развивается в закономерном продолжении
традиции, то для Ницше софист представляется "еще вполне эллином, но в качестве
переходной формы", а далее происходит декаданс, выраженный в реакционных
нравственных постулатах. Ибо греческие свободные города способны породить "на
почве греческих инстинктов" лишь софистику, тогда как Сократ и Платон были
"иудеями или не знаю чем"[2]. В этом поворотном пункте Ницше и Гегель прямо
противоположны в суждениях, поскольку исходят из разных предпосылок: дух и
инстинкт.
В качестве единственной причины появления философии Гегель называет
"понимание всеобщего как единственно сущего". Согласно Аристотелю, как греку, в
своем существовании наиболее основательно поглощенному знанием, люди "начали
философствовать, чтобы избавиться от незнания" относительно "наиболее
достойного познания". Причинами философии следует считать как
таковые, ибо она пребывает в процессе обращения к их исследованию именно
постольку, поскольку как категории они являются первоначалами умопостигаемого. Все
названные Аристотелем четыре причины подтверждают самодостаточность философии
в плане бытийствования[3].
Для становления философствования, согласно Гегелю, "дух должен расстаться
с погруженностью в материю". Возможно, Аристотелю удавалось временами забывать
о своем местонахождении, но первый греческий философ Фалес был благодарен судьбе
за рождение эллином, а не варваром[4]. Гегель выделяет три ступени независимости
от условий: семь мудрецов (государственные люди); пифагорейский аристократический
союз; самостоятельный интерес к науке Гераклита. В первом случае между обществом и
философом существовало взаимное уважение, во втором - конфликт, а в третьем -
взаимное презрение и отчуждение.
К гегелевскому описанию зарождения философии в греческих колониях как
крайних пунктах и ее последующего расцвета в Афинах Соловьев добавляет, что
"колониальным грекам отеческого закона открывалась в
пространстве" (путем сравнения "своего" и "чужого"), а "афинянам - во
времени" (упразднением законоположений). Впоследствии добавился "опыт самой
философии в многоразличии ее систем" и производимая философами смена
"полезных" богов на "всеобщих" привела к "расколу" в греческой
жизни[5], создав в ней вакуум отсутствия именно греческого образа жизни.
Кроме выявления направлений прогресса и регресса, существует другая
плоскость рассмотрения. Зиммель, как основатель формальной социологии, настаивает
на личностном характере философии, даже в самом ее начале: "
великий философ будет и концом, будь его исторически обусловленные
средства примитивными, как у Гераклита"[6]. Противоположным оказывается
утверждение об осевом времени, когда " культурные народы были
охвачены своеобразным духовным течением" и "в качестве реформаторов народной
религии выступили... Элладе - первые философы"[7]. История народа
не имеет власти над философом, поскольку тот связан с Всеобщим, но акцент делается
на разных сторонах этой связи.
Вектор причинно-следственной связи между философским и нефилософским
способами мыслить оказывается обратимым в силу взаимовлияния мыслящей и
мыслимой категорий народа. Так, Гадамер считает, что греческая философия
начинается "с открытия, что слово не представляет собой истинное бытие...
приходилось обороняться от тесной связи между словом и
вещью... Диалектика притязает на то, чтобы мышление им
самим"[8]. Напротив, Шелер утверждает, что homo sapiens - это
"изобретение греков, граждан греческих городов: самая громадная и чреватая
последствиями находка в истории человеческой самооценки, которую сделали
и никто кроме них"[9].
Последнее сечение историчности окончательно рассекает философскую
территорию в Греции. Если Гегель определяет философию греков как начало
"собственно философии", а созданную им систему - как ее завершение, оставляя
всю греческую философию в неудовлетворительной "еще не" завершенности, то
благодаря Хайдеггеру появления греческой философии
вовсе не до современной нам философии, а обратно - до самого
основания в мышлении, которое он называет ""еще не" бездумности: не такое "еще
не", которое нас не удовлетворяет, а такое "еще не", которому не удовлетворяем
мы"[10]. Сохранение философии в процессе ее уничтожения в качестве
современной относится не только к условиям, но и к причинам сохранения философии в
процессе ее появления в качестве древнегреческой.
Мария Владимировна - студентка Русского Христианского Гуманитарного Института
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Лекции по истории философии. Т. 1. СПб., 1993.
[2] Ф. К критике греческой философии // Воля к власти. М., 1994. С. 195.
[3] Метафизика. Кн. 1 // Соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1976. С. 68-70.
[4] Фрагменты ранних греческих философов. Кн. 1. М., 1989. С. 102.
[5] Вл. Жизненная драма Платона // Соч. В 2 т. Т. 2. М., 1990. С.588-591.
[6] Г. Об истории философии // Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1996. С. 540.
[7] К. Истоки истории и ее цель // Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 39.
[8] Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С. 471-485.
[9] М. Человек и история // Избранное. М., 1994. С. 75.
[10] М. Гегель и греки // Время и бытие. М., 1993. С. 381-390.
©СМУ, 2003 г.
НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
