Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ XXI.

Корпус текстов Платона в истории его интерпретаций


Оглавление

Отношение к слову как критерий истинной и ложной пайдейи у Платона и Татиана Ассирийца

Приходько М. А., священник храма св. ап. Иоанна Богослова (Тольятти), соискатель СПбГУ

Второй век нашей эры – эпоха все более углубляющегося кризиса античной культуры. Различные его аспекты рассматривались как античными мыслителями, так и представителями христианской мысли. В сочинении «Речь к эллинам» раннехристианского апологета того времени Татиана Ассирийца мы находим оценку одного из таких кризисных явлений – релятивизма в обращении со словом, присущее, по Татиану, не только ораторам, но и прочим учителям эллинской пайдейи: поэтам, философам, мудрецам. Эллинская пайдейа, по мысли апологета, лишена структурнообразующего принципа: она представляет собой совокупность различных знаний и учений, не обращенных к Богу, к единой высшей истине (Orat.27). Важно обратить внимание, что эта критика обнаруживает точки соприкосновения с характеристикой софистической учености в диалоге Платона «Софист».

В диалоге «Софист» Платон обобщает характеристику софистической учености как «искусства прекословия», αντιλογική (232b). Аντιλογική у Платона – показатель общей направленности многообразного искусства софиста и, вместе с тем, его деструктивное и обессмысливающее устремление. В связи с этим, Платон называет притязание софиста образовывать людей, учить добродетели – «δοξοπαιδευτική» (223b): софист сообщает мнимую пайдейю, которая только кажется (δοκει̃) способностью, дающей правильное образование (παιδεία) (233с).

Аντιλογική Платона у Татиана соответствует термин ψευδολογική – превратное отношение к слову, потеря онтологической связи слова и сущего. В этом моменте и проявляется общий для того и другого мыслителя критерий оценки ложности пайдейи.

Моменты общности Татиана и Платона обнаруживаются не только в критике характерных черт ложной пайдейи, но и в рассмотрении основ пайдейи истинной – в учении о должной речи и ее подлинной убедительности. О последнем у Платона идет речь в его диалоге «Федр».

Платон говорит здесь, что залог подлинной убедительности речи состоит в том, что разум оратора постиг истину того, о чем он собирается говорить. (259е) Платоновский Сократ утверждает «убедительность» истины как объективный критерий: истина как подлинное бытие способно увлекать душу, имеющую природную связь с подлинным бытием, занебесной сферой. Воздействие истины на душу происходит в силу влечения души к занебесному подлинному бытию, что выражается в «одержимости красотой». Этот «дар неистовства от богов» дается в силу природы человеческой души, ее состояния и действия. (246с) Занебесная красота улавливается чуткой душой в вещах земного порядка. Истинная сила речи состоит в том, что она доносит суть вещей, их истину, подлинное бытие, являя то высшее, к чему стремится душа по своей природе.

Тема связи души с Божественным, настойчиво проводится Татианом, при чем, в некоторых местах описания грехопадения, Татиан буквально воспроизводит платоновский миф о падении души из занебесной сферы на землю. По Татиану, когда человек был вовлечен в падение, его душа, «отделившись от совершенства, не смогла смотреть сверху». (Orat.13) Узреть же «гармоническое согласие» мирозданья можно только из причастия «Высшему духу», обитающему на небе, т.е., смотря с небесной сферы вниз. Татиан утверждает, что душе человека по своей природе свойственно стремиться к божественной истине. Связь души с Божественным духом – это подлинное бытие души и истинное разумение сущего, чего желает душа как самого сокровенного. Слово Бога – это «Божественный свет» для человеческой души, лишенной ведения, имеющей дольнее происхождение – это то, что являет сущее в его истинном, неповрежденном смысле (Orat.13).

Из понятия сродства, существующего между человеческой душой божественной истиной, являемой Словом Бога, и вытекает понимание подлинной убедительности речи, которая и должна являть то, к чему стремится душа слушающего. Именно поэтому Татиан утверждает, что христиане взывают в своей проповеди не от «понятий и софистических построений, но пользуясь словами некоего божественного возглашения» (Orat.13).

По Татиану, та божественная сфера, к которой причастны христиане и которая является источником их учения и их речей, востребована самой человеческой душой даже в ее падшем состоянии. Рассуждая об истинности христианства, в категориях «божественного» и «человеческого», апологет являет нам осознание самого принципа взаимодействия «божественного» с «человеческим» (Orat. 30). Все это говорит о том, что «убедительность» истины, по Татиану, составляет ее объективное качество, так как душе человека по своей высшей природе свойственно эту истину желать и искать. Поэтому и основание христианской проповеди на «словах божественного возглашения» является ее действительной силой. Здесь проявляется близость мысли Татиана к платоновскому учению об истинной риторике как «душеводительстве».

Таким образом, слово, речь, по Татиану, имеет божественное измерение. Сама категория «божественности» является указанием на адекватность посюсторонних вещей божественному замыслу, видение вещей в их подлинном смысле. Явление сущего в речи и составляет ее силу. В этом тезисе мы видим концентрацию той близости, которая была нами отмечена между Татианом и Платоном. У Платона, фактически, предвосхищаются черты той истиной пайдейи, образом которой руководился Татиан в своей критике античной культуры.


 



© Платоновское общество, 2013 г.

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ