Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ XXV:

ПЛАТОН И АНТИЧНАЯ НАУКА


Программа конференции Тезисы

Тезисы доклада

Юрина Екатерина Сергеевна
аспирант, Институт философии СПбГУ

Tὸ ὄνομα и τὰ πράγματα как общий контекст философии и литературы

Драма Еврипида и драма Платона видится как литература философствующего поэта и философия поэтизирующего философа. Мы предлагаем взглянуть на драму Еврипида как на тексты, которые находятся в одном философском контексте с текстами Платона. Для этого мы разберём, с одной стороны, соотношение τὸ ὄνομα и τὰ πράγματα преимущественно в диалоге Кратил,с другой стороны, мы посмотрим как использует Еврипид философские концепты в своей драме, однако, устанавливаем себе рамки двумя текстами: трагедией Ион и сатировой драмой Киклоп.

Ключевые слова: имя, вещи, τὸ ὄνομα, τὰ πράγματα, литература, драма, Еврипид

Iurina Ekaterina
postgraduate student, St Petersburg State University, Institute of Philosophy

Tὸ ὄνομα and τὰ πράγματα as a common context of philosophy and literature

Euripides’s dramas and Plato’s dramas are seen as the literature of the philosophical poet and the philosophy of the poetic philosopher. We consider Euripides’s dramas having the common context to Plato’s dramas. On the one hand, we investigate a correlation of τὸ ὄνομα and τὰ πράγματα in the Cratylos, on the other hand, we examine the use of these philosophical concepts by Euripides in his own texts. We make stress only on the tragedy Ion and the satyr drama Cyclops.

Keywords: name, things, τὸ ὄνομα, τὰ πράγματα, literature, drama, Euripides


Для Гермогена имена и наименования — это соглашение между теми, кто именует вещь (Crat.384d). Для Сократа — выражают природу вещи.

У нас есть два соотношения τὸ ὄνομα и τὰ πράγματα, показанные нам Платоном: с одной стороны, имя — договор между людьми, с другой стороны, имя есть подражание сущности самой вещи. А также три взгляда на то, что такое τὰ πράγματα, которым мы даём именования, а значит три соотношения τὰ πράγματα и их наименований людьми: τὰ πράγματα которые в любой момент времени и для каждого человека разные, согласно Протагору из Кратила (Crat 385e1–5), τὰ πράγματα, которые в любой момент времени всегда одинаковы, согласно Евтидему (Crat 386d4) и, собственно, τὰ πράγματα, которые имеют сущность, независимую от той, которую им приписывают люди согласно Сократу-Платону (Crat 386e1–2). Мы не преследуем цель разбора диалога Кратил, но имеем цель совершенно иную.

Кратил — реальное историческое лицо. Аристотель и Диоген Лаэртский говорят, что Кратил был последователям Гераклита.1 А сам Платон в своём носящем имя Кратил диалоге, намекает, что Кратил слушал софистов о правильности имен, покуда о правильности имён говорил Продик.2 Из диалога становится понятно, что софисты занимались проблемой соотношения τὸ ὄνομα и τὰ πράγματα, выдвигая тезис о конвенциональности имени. Однако, этим вопросом интересовались не только софисты-философы, но и философствующие поэты. Посему уместно будет обратиться к драматургу Еврипиду, который по свидетельствам Диогена Лаэртского был другом софиста Протагора.3 Драма Еврипида и драма Платона видится как литература философствующего поэта и философия поэтизирующего философа. Мы предлагаем взглянуть на тексты Еврипида, которые находятся в одном философском контексте с текстами Платона и посмотреть на соотношении τὸ ὄνομα и τὰ πράγματα в трагедиях Еврипида, однако устанавливаем себе рамки двумя текстами: трагедией Ион и сатировой драмой Киклоп.

Наше вступление к драме Еврипида требует объяснения одного концепта — τὰ πράγματα. Имеются два контекста употребления Протагором τὰ πράγματα, во-первых, высказывания о человеке как мере в Кратиле (386 а) и Теэтете (152a), где πράγματα заменяется на χρήματα и, во-вторых, что о каждой вещи есть два логоса, противоположных друг другу (DL 9.51). Если человек является мерой вещей χρήματα, то как соотносятся χρήματα и πράγματα.

Tὰ πράγματα есть производное от πρᾶξις, то есть дела, а дело, следуя самому этому слову, которое является Nomina Actionis, не существует без того, кто совершает это дело и того, посредством чего дело совершается. Таким образом, τὰ πράγματα, названные вещами, есть скорее опыт восприятия вещей. В сущности, проблемой и является то, что только в зависимости от обстоятельств, то есть определённого хронотопа возможно высказываться об одной и той же, казалось бы, вещи, но по-разному, тем не менее вещь остаётся вещью. Посмотрим, как соотношение τὸ ὄνομα и τὰ πράγματα выражается у Еврипида.

Логосом Гермеса начинается диалог Ион, как и в любой другой драме Еврипида, первая речь объявляет, что было что есть и что будет, а потом начинается то, как всё сказанное в речи развернётся делами героев. Гермес представляется, сообщает, что явился в обитель бога Аполлона, в Дельфы, который некогда сочетался в браке с Креусой, смертной женщиной, а от брака этого родился ребёнок. Креуса оставляет ребёнка в корзинке, а Гермес по просьбе бога относит малютку к храму Аполлона, где ребёнка воспитывает Пифия. Ребенок становится служителем храма, но о его божественном происхождении ведают только сам бог, Гермес и Креуса. Креуса выходит замуж за Ксуфа, однако брак остаётся бездетным и сам Локсий приводит несчастную пару в Дельфы, дабы отдать им своего сына. Читателю известно и начало, и конец истории. Имя ребёнка называется Гермесом в самом конце речи (Ion 74). Почему, собственно, Ион?

Греческое  Ἴων это причастие мужского рода от глагола εἶμι — идти, то есть буквально мальчика зовут — Идущий. Имя даётся Ксуфом, когда тот получает своё предсказание. Ксуф встречает Иона (ещё не названного), встречает не впервые, а уже во второй раз, но вдруг называет его сыном (515).

В 530 строке Ксуф объясняет свою радость Иону, поскольку Локсий сказал, что Ион — т. е. встретившийся со мной (τὸν συναντήσαντά μοι 534) — сын.

Гари Мельтцер говорит о единстве обозначающего и обозначаемого в имени Иона4, то есть о единстве τὰ πράγματα и τὸ ὄνομα. Имя Ион-Идущий даётся в соответствии с природой вещи. Кратил спрашивает Сократа: «А если первый учредитель имен устанавливал их в соответствии с тем, как он постигал вещи?» (Crat.435e). Ксуф, выходя от бога, встречает человека и называет его в соответствии с обстоятельствами встречи. Между тем Сократ говорит: «Смешные вещи творились бы с именами и вещами, которым принадлежат эти имена, если бы они были во всём друг другу тождественны. Тогда всё бы раздвоилось и тогда никто не смог бы сказать, где он сам, а где его имя» (Crat.432d).

Но как быть с диалогом Ион, где τὰ πράγματα и τὸ ὄνομα полностью совпадают в одном этом имени? Иными словами, что здесь показывает Еврипид, находясь в одной полемике с Платоном и софистами?

Обратимся ещё к одной трагедии, а скорее — сатировой драме, где так же в глаза бросается тема соотношения имени и вещи.

В Киклопе Еврипид обыгрывает известный сюжет из Одиссеи Гомера, когда Одиссей попадает на остров циклопов и хитрым образом спасается от людоеда, представившись Никем и напоив вином Киклопа.

Одиссей Еврипида сам себя называет Никем, потому что отлично понимает, что имя должно выражать сущность носителя имени. Что такое Никто? Никто не существует в пространстве и времени, но вместе с тем Никто есть, Никто есть как имя, которое может существовать только в топосе языка. У нас имеется два модуса имени Никто (Οὖτίς):

Имя полностью выражает сущность носителя имени. Никто есть тот, кого нет.

Имя существует автономно от сущности носителя имени, то есть имеет топос только в языке и потому может репрезентироваться через различных носителей.

Только для одного Киклопа имя Никто действительно принадлежит определённому человеку, не отражая его сущность. При внимательном чтении Киклоп спрашивает, где же Никто — Οὖτίς, а в ответ получает количественное местоимение — οὐδείς (Cycl. 672), потому что для того, кто слышит слово «никто», понимает, что имя должно каким-то малейшим образом выражать сущность вещи, поэтому и понимает это «никто» как «никто по числу». И для никого, конечно никто нигде не оказывается.

Таким образом, очевидно, что Еврипид находится в одном контексте философского спора о соотношении имен и вещей, который ведёт Платон, распределяя роли между Сократом и софистами. Какую позицию занимает сам Еврипид по отношению к спорящим сторонам — мы не берёмся утверждать, не берёмся утверждать так же и то, какую позицию занимает сам Платон, поскольку литература, в частности философская литература, даёт показать автору многие вещи пусть и через призму своего взгляда.


1 Аристотель. Метафизика 987а29; Диоген Лаэртский. Кн.3. «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов». С. 138.

2 Платон. Кратил// Собр. соч. в 4-х т. Т. 1. С. 613.

3 Диоген Лаэртский. «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов». С. 349.

4 Meltzer G. Euripides and the Poetic of Nostalgia. P. 170.

© Платоновское общество, 2017 г.

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ